Необходимость принципиального различения понятий архаичного и традиционного

Проблему модернизации, которая оказалась перед нашим обществом, нельзя развязать путем механического перенесения западноевропейских или американских модернизационных моделей на отечественную почву самой лишь волей мудрых руководителей и усилиями проинформированных и подготовленных государственных администраторов, даже если считать, что для реализации соответствующих реформ уже имеются технические возможности. Практика и исторический опыт таких модернизаций свидетельствует, что мы имеем дело с сопротивлением бывших базовых структур традиционного общества. Это уникальное сочетание старого и нового, традиций и новаций во многих чертах свойственное и сегодняшнему переходному периоду, в котором находится наше общество, делает невозможным применение к нему стандартных модернизационных концепций, в своё время успешно реализованных на Западе. Анализируя русский вариант модернизации 1990-х годов, Ю. Левада отмечал, что процессы модернизационного типа, особенно при условиях поздней модернизации, нигде не свободные от осложнений и трансформаций (недавние примеры – мусульманские страны Ближнего и Среднего Востока).

Как правило, понятия архаичного употребляли в социальных науках исключительно относительно первобытных обществ. Архаичные образования основываются на самых примитивных слоях психики, поэтому архаичное обычно связывают с древними и самыми простыми формами культуры и социальной жизни.

В описании современных сообществ фигурирует понятие традиционного. На необходимость принципиального различения этих понятий, хотя они и имеют много общего, в новейшей социологической литературе существуют немало указаний. Невзирая на разнообразие их феноменального проявления, они хорошо структурированы, имеют четкий рациональный и нормативный характер. Зато, архаичное, находясь в глубинах коллективного несознательного, не является чем-то определённым и стойким, она некристаллизующееся в социальных формах, не имеющее рациональной структуры, непосредственно не регулирует человеческое поведение. Конечно, традиционное несет на себе отпечаток архаичного. Тогда как архаичное – это культурный осадок исторического прошлого, составленный из конкретных, но уже пассивных и несамостоятельных латентных форм традиционного. Однако если действенная традиция может транслироваться как культурный текст, то архаика выступает в качестве подтекста культуры, которая не формализируется и не вербализируется.

Архаичное проявляется в точках тотального разрушения культурной органики, резкого и чаще всего насильственного слома традиций в кризисные периоды развития общества, в экстремальных ситуациях, во время революций. Традиции, что их вытесняет модернизация, уже неспособны выполнять свои функции. В этих случаях архаичное перебирает на себя функцию, так сказать, компенсации разрушенных традиций, причем оно сразу же сталкивается с наступающим модерном. Кстати, последнему далеко не всегда обеспечена окончательная и быстрая победа.

Возвращение архаичного в тех или иных формах всегда является следствием культурной катастрофы, хоть бы каким высоким был уровень научно-технического развития общества. Архаичное высвобождает связанные культурными традициями примитивные социальные инстинкты и биологическую животную агрессию человека. Аффектом, насилием, агрессией архаичное прорывается в мир культуры, разрушая его стабилизирующие механизмы. (Недаром одним из самоопределений XX века есть «век насилия». Станет ли век XXI «веком терроризма»?!) Архаичное является репрессивным по своей природе. Насилие служит инструментом управления в архаичных сообществах. Репрессивный потенциал архаики становится востребованным тогда, когда модернизационные силы заинтересованы в быстром и резком преодолении сопротивления традиций, которые блокируют изменения и установление нового порядка. Кульминационным пунктом агрессивной энергии архаичного взрыва является уничтожение «чужого», врага. Массовые убийства людей как проявление архаичного в социальной жизни общества, будь то война против внешних врагов соседних государств и «недостойных» народов, или врагов внутренних, апофеозом которой является братоубийственная гражданская бойня, когда «свои» (ближайшее окружение, наиболее прочное защищено культурой в обычные времена) становятся «чужими», оправдывают актуализированным в общественном сознании соответствующим мифологическим содержанием и достают рациональное и концептуальное толкование в идеологии.