ПРИГЛАШЕНИЕ К ПУТЕШЕСТВИЮ.

Аллегория, матерь любых догм, есть замена

отпечатка - следом, действительности - тенью; она есть ложь истинности

и истинность лжи,  есть взаимоотношение света к тени, пика к

бездне, наполненного  к пустому.

Позвольте тем временем советовать грядущему, или же настоящему

читателю  . Пусть не ищет знаков или

провозвестий в том, что сказано ниже, дабы не причинялось ему

беспокойства .

Р. Бартон, Анатомия меланхолии.

R. Burton, Anatomy of Melancholy, Oxford, 1621, Introduzione

Первым и единственным критерием создания этих работ  было желание удовлетворить свою необходимость в визуализации  некоторых задач, являющихся  личной глубоко внутренней потребностью. Поступая так, я был уверен, что в данный момент или через какой-то промежуток времени (действительной роли это для меня не играло) доставлю удовольствие себе подобным, и этого мне было достаточно.

Перед вами  мир, в котором (если ваш гид - логика), взгляду и уму не на что будет опереться. Во главе угла здесь, прежде всего, строгое разграничение линии и цвета. Смешивать линию и цвет... значит, не понимать, какими специфическими средствами выражения они являются: линия выражает все постоянное, цвет - преходящее. Линией, царящей в этом мире, решено всё  - она  сугубо  абстрактный символ передает и характер предмета, и  единство повествования, определяет общую атмосферу и  фиксирует  ваше  ощущение.

Здесь реальность может служить для искусства всего лишь  первой отправной точкой  путешествия в страну,

где  живёт Идея, "облеченная в чувственную форму".

Пространство высоко мобильное, ритмически дифференцированное, которое меняется в зависимости от поворотов, колебаний, изгибов и степени сложности инициируется легендами порочно-чистых деревьев, ручных чудовищ, населенных призраками морей облаков.

Всё сплетено  здесь в причудливую нить  видений и  воспоминаний.

Язык пифагорических символов  цифр, шрифтов, треугольников, кругов, " элементов  в своём  первичном  значении "  бережно взят  из глубоких пластов  словарей древних мистерий и орденов посвящённых. Мудрецов . Их  лица  , обращенные к зрителю,   полны раздумья, на предмет которых указывают циркули, линейки, круги, стеклянная сфера и фолианты с надписью на корешках «Геометрия», «Философия», «Теология» .

Вязь арабесок, линии в истинном  и чистом их применении, композиции, то умело построенные, то корявые и спотыкающиеся функциональны и подчиненны общему замыслу.

Выразительные плеоназмы, таинственные эллипсисы, отрывистые анаколуфы,  непредсказуемые и многообразные тропы фантазии, узор с невозможной архитектурой тел и невозможными телами архитектуры, таинственные пейзажи - всё это рассчитано на приятие тех избранных  кто сумел воспитать в себе  необычайное очарование  тайны, для тех, кто умеет читать произведение искусства как тайные письмена. Для тех, кто устал от банального, повседневного принудительно современного;

Малейший ритм, мельчайшая мера вибрации невидимых миров куда более важна, чем видимая реальность. Брутальное исследование видимой природы парализует нас до того, что мы, зная достаточно, чтобы нарисовать собаку, непохожую на осла, считаем  это вполне достаточным для создания  произведения искусства...

Некоторые критики называют   мир  этой графики миром снов. Пусть так.

Вернее и так тоже.

Необходимо осознать, что видения иных миров, констатация их трансформаций, рождений  развития и смертей - это не что иное, как определённые (здесь зафиксированные изобразительными методами) моменты  потока движений сознания, толкуемых как события в пространстве-времени.

Мы можем наблюдать природу и функцию скрытого мира  в своей повседневной жизни - когда мы спим, видим сны и бодрствуем. В глубоком сне осознание нашего "Я" возвращается, так сказать, в состояние покоя. Когда сознание отсутствует, нет никакого ощущения своего собственного существования или присутствия, не говоря уже о существовании  видимого мира и его обитателей. Причина в том, что отсутствует сама концепция "я". В состоянии сновидения начинается движение крошечной частички сознания - человек еще не просыпается полностью - и затем, в долю секунды, в этой частичке сознания создается целый мир, состоящий из гор и долин, рек и озер, городов и сел с домами и людьми разных возрастов, включая самого сновидящего. И что более важно - сновидящий не имеет никакого контроля над тем, что делают снящиеся персонажи! Другими словами, в долю секунды памятью и воображением создается новый живой или правильнее будет сказать проявляется некий уже существующий, но невидимый  мир - посредством единственного движения в этой частичке сознания.

Представьте себе невиданную мощь этого сознания, одна крошечная частичка которого может содержать в себе и проецировать всю вселенную во всём множестве миров при непосредственном ощущении существования и присутствия, не присутствия "меня", а присутствия как такового.

Что происходит, когда состояние глубокого сна и сновидения заканчиваются, и вновь просыпается наше "Я"? Когда человек просыпается, снящийся мир и снящиеся персонажи ускользают  из нашего восприятия.

Мы опять слепнем - это означает, что ум берет бразды правления в свои руки и создает очередную  концепцию "я" и осознавание тела.

Мы настолько привыкли считать себя телами, обладающими "Эго", что нам очень трудно принять или даже понять в осознании множества проявляющих себя миров настоящее положение дел. В действительности же именно истинное  сознание проявляет себя в бесчисленном количестве сущностей населяющих бесчисленные вселенные.

Объективная вселенная находится в бесконечном движении, постоянно проецируя и растворяя бесчисленные формы, мы можем их увидеть при условии, что наше сознание будет содержаться в чистоте.

Отражение солнца может быть увидено лишь в прозрачной капле росы, но не  мутной от грязи.

Если мы сможем снять шоры  внутреннего зрения  и постичь это -  мы также сможем увидеть  свою роль в бескрайнем плане предвечного Творца и осознать, что в своем изначальном нетронутом состоянии мы представляем собой  нераздельную часть всеобщего  целого.

Таинственное значение линий, белого и чёрного света -  суть инструментарии чтобы использовать эти элементы, как буквы азбуки, и писать двухцветную поэму  о безграничности мира.

Именно поэтому в напряжении пространства графического листа  я наделяю человеческой жизнью в проявлении всей гаммы эмоций  внешне неправдоподобные сущности, заставляя их жить согласно законам глубоко внутреннего  правдоподобия и ставя - настолько, насколько это возможно, - логику видимого  всем на службу не всем видимому.