Добрый День Дамы и Господа!

Представляю Вашему вниманию работы моего прадеда Кирикова Василия Осиповича.

Продам в хорошие руки,

тем,  кто ценит красоту и виртуозность исполнения, умеет наслаждаться замечательными, видами Российской  глубинки.

Картины преимущественно миниатюры размером 12Х18, 30Х15, 30Х40. Выполненные,  маслом на картоне, в период 1935-1970.

ИССЛЕДОВАТЕЛЬ, РЕСТАВРАТОР, ПЕЙЗАЖИСТ

 Василий Осипович Кириков (1900—1978 гг.) — тонкий исследователь древнерусской живописи, виртуозный реставратор, открывший многие шедевры древнерусских мастеров, талантливый копиист и лиричный художник-пейзажист, ученик Н.И. Брягина.

Художник, Заслуженный реставратор, Кириков В. О.

Заслуженный деятель искусств РСФСР.

Лауреат государственной премии имени И.Е. Репина.

RESEARCHER, RESTORER, PAINTER
Vasily Osipovich Kirikov (1900-1978) - thin researcher of old Russian painting, virtuoso restorer, who discovered many masterpieces of old masters, talented copyist and lyrical landscape artist, N.I.Briagin`s student.
The artist, Honored restorer, Kirikov Vasiliy Osipovich
Honored art worker of the RSFSR.
Laureate of the state  award named after I.E. Repin.

Родился В.О. Кириков в Мстёре. Отец его занимался иконописанием, мать вышивала. Иконописание было потомственным занятием в семье. Причем писали иконы заказные, то есть тонкой работы. Например, дядя В.О. Кирикова Н. Юразов работал в Москве и был известен как искусный мастер-личник (писал лики святых).

Будущий исследователь и художник рано лишился родителей и вместе с братом воспитывался у бабушки Е. Юразовой, сохранив о ней до конца своих дней самые теплые воспоминания. Большое влияние оказал на мальчика и дед Э.И. Кириков, иконописец, мастер тончайшей «строгановской» живописи. Десяти лет Кириков поступил в Мстёрскую иконописную школу, считавшуюся одним из лучших специальных художественных заведений в России. По традиции самые талантливые ученики школы приглашались в Петербург в Русский музей реставраторами древнерусской живописи.

Приехал в 1914 году в столицу и Василий Кириков, Наставником четырнадцатилетнего мальчика стал Н.И. Брягин, замечательный реставратор, уроженец Мстеры. Он открыл перед своим учеником мир древнерусской живописи, передал чувство преклонения перед талантом старых мастеров, а главное — научил терпению и чувству ответственности, главным качествам, которыми должен обладать реставратор.

В 1918 году по инициативе В. И. Ленина при Наркомпросе РСФСР была создана комиссия по сохранению и раскрытию памятников древней живописи с реставрационным отделом при ней. Вместе с известными реставраторами в этом отделе работал молодой В.О. Кириков. Гражданская война прервала занятие любимым делом. Но в 1923 году Кириков вернулся к реставрационной работе. Он «освобождал» от поновлений «Троицу» Андрея Рублева, реставрировал «Преображение» Феофана Грека и другие шедевры древнерусской живописи. Среди открытых им произведений иконы кисти Андрея Рублева, написанные в 1403 году для Успенского собора города Владимира, но при реконструкции иконостаса попавшие в XVIII веке в село Васильевское близ Шуи.

В годы Великой Отечественной войны В.О. Кириков работал в эвакогоспитале, писал портреты бойцов. Но с особой теплотой и любовью он занимался пейзажной живописью, необыкновенно мягко и лирично передавая красоту родной природы.

Особо следует отметить талант копииста В.О. Кирикова. Первую копию он исполнил с иконы XI века «Владимирская        Богоматерь». Художник сумел передать мягкость письма лиц Богоматери и Христа, изящество струящихся одежд. В Москве в залах музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина во время экспонирования шедевров Дрезденской галереи Кириков работал над двумя копиями: с «Триптиха» Яна Ван Эйна и «Саскии» Рембрандта. Это была сложная и кропотливая работа, обогатившая опыт копииста. Болев четырех лет В.О. Кириков копировал знаменитую «Троицу» Андрея Рублева. Много времени заняла подготовительная работа: тщательно подбирал Василий Осипович липовые доски, наклеивал рыбьим клеем паволоку, старательно замешивая левкас. Эта копия, признанная шедевром, находится в музее имени Андрея Рублева в Андрониковом монастыре. В 1954 году В.О. Кириков был приглашен в этот музей. Он был его первым реставратором. За годы работы в музее Кириков спас несколько произведений древних мастеров, в том числе икону школы Андрея Рублева «Иоанн Предтеча». Отношение к Андрею Рублеву у В.О. Кирикова было особое. Он восхищался талантом этого выдающегося художника, постоянно учился у него. Не случайно в 1960 году В.0. Кириков начинает работать над триптихом «Житие Андрея Рублева». Триптих включает все основные этапы творчества великого изографа: создание икон для иконостаса Благовещенского собора, Московского Кремля, Рублев во Владимире, Рублев работает над звенигородским чином, Рублев в Андрониковом монастыре пишет «Спаса Нерукотворного»...

Богатое творческое наследие оставил В.О. Кириков. Его мастерством, искусством восхищались современники. Это восхищение разделяем и мы, отдавая должное человеку, сохранившему для потомков шедевры древнерусского искусства и передавшего нам свою любовь к земле на которой он жил.

Г. ДУГИНА, научный сотрудник Мстёрского  художественного музея.

Василий Кириков - биография

Творческий путь Василия Осиповича Кирикова глубоко своеобразен. Тонкий исследователь древнерусской живописи, виртуозный реставратор, открывший многие шедевры древних мастеров, блестящий копиист, он известен так же и как художник-пейзажист искусство которого исполнено тонкой поэзии и высоким профессиональным мастерством.
В творческой натуре Кирикова один вид его деятельности дополняет другой. Серьезное и длительное изучение произведений мастеров прошлого вооружило художника тем знанием высочайшего мастерства, той глубокой художественной культурой, которые позволили ему добиться больших успехов в собственном творчестве, определили высокий гражданский уровень его деятельности. И хотя имя Кирикова чаще употребляется в специальной литературе по древнерусскому искусству, о его самоотверженной работе, о его таланте, творческих поисках знают очень немногие.


Василий Осипович Кириков родился в 1900 во Мстере, в то время небольшом уездном городке Владимирской губернии. Мстера издавна была местом, где развивались художественные промыслы. Как со стороны отца, так и со стороны матери все были незаурядными живописцами.
С 10 лет В.О. Кириков во Мстерской художественной школе, хорошо известной в Петербурге. Отсюда лучшие ученики направлялись в Русский музей, где становились реставраторами.
В 1914 году его, как лучшего ученика направляют в Русский музей для продолжения обучения. Годы, проведенные в Русском музее, наполнены старательным желанием вникнуть в искусство реставрации, внимательно следовать тому, что стремился вложить в своего ученика реставратор Н.И. Брягин.
С мая 1918 года В.О. Кириков принимает деятельное участие в работе комиссии по сохранению и раскрытию памятников живописи, которую возглавляет И.Э. Грабарь.
На первой персональной выставке в 1958 году заявил о себе как мастер миниатюрного пейзажа. В.О. Кириков выступает продолжателем тех традиций, которые всегда отличали русскую пейзажную школу живописи с ее бережным вниманием к окружающему миру, преклонением перед его красотой, когда чувство любви и доверия заполняет все творчество живописца. Стройные березки, тенистые поляны, затаенные тропинки, заросшие болота - все это открывается в небольших по размеру картинах Кирикова. Стремясь запечатлеть то или иное состояние природы, он в первую очередь определяет свое отношение к тому, что его привлекает в пейзаже, и всегда находит гармоничное сочетание изображаемого со своими чувствами.
Пейзажи Кирикова написаны масляными красками, но они обретают у художника удивительную легкость, воздушность. порой кажется, что они исполнены акварелью, настолько легок каждый мазок. рядом с изображениями различных состояний русской природы у Кирикова можно увидеть жанровые картины. Они тоже небольшие по размеру, но в них художник удивительно цельно передает сцены из жизни и быта колхозников. они сочные, полнокровные, проникнутые той теплотой, которую художник несет ко всему, что встречает в родных местах. В колорите этих картин та радостная приподнятость, мажорность, которая передает настроение праздничности, веселья, дружелюбия.
Из статьи И.А. Ивановой

ЖИЛИ ПРОСТО: 
НАБРОСОК К ПОРТРЕТУ 

...Новобрачные шли по первому запоздавшему ноябрьскому снегу и смеялись, вспоминая как Миронов — председатель Мстерского поссовета, забывшись, по обычаю спросил невесту: 
— Вы фамилию мужа будете брать или свою оставите? 
И тут же спохватился: 
— Извините. У вас как-то необычно. 
Действительно, многое было необычным в тот предзимний месяц 1948 года: Валентина Кирикова выходила замуж за Михаила Кирикова. Мало того. что молодожены были однофамильцами и соседями, они на долгие годы дали досужую тему «для завалинки» мстёрским кумушкам своим «неравным браком». 
...Валентина Николаевна потчует меня чаем с «царским вареньем», ворошит в печке угли н тихонько вспоминает, словно напевая: 
— Хорошо мы жизнь прожили. А брак у нас по правде был «неравным». Мне тогда, в сорок восьмом, было двадцать три года, а Мише уже сорок шестой шел. Но нет, не так, совсем не так. как на картине Пукирева... Миша у меня был стройный, молодой, красивый. Хоть и возраст. Я и не ощущала всю жизнь этой разницы Мы никогда ни в чем не расходились. А самое главное — жили просто. Люди от роскоши не могут друг с другом поладить, а мы жили всю жизнь на одну зарплату. Миша и замом и председателем правления «Пролетарского искусства» с 1953 по 1964 годы был... Сейчас вон думают, что если денег побольше накопишь да мебелью побогаче обставишься, так и счастье придет. Нет, счастье оно в чем-то в другом. Мы никогда к богатству не стремились, у нас все просто, а хорошо жизнь прожили. Хорошо. Миша все годы драмкружком руководил, пока не слег, сам играл. Детей вырастили, внучки приезжают погостить, снохи хорошие попались... 
Михаил Иосифович, отдохнув и услышав наши голоса в горнице, спрашивает из своей комнаты: 
— Валя, а ты Васину «Троицу» показала? 
Фотографию, где удивительная копия рублевской «Троицы» (признанная экспертами лучшей копией века) снята рядом с подлинником, Валентина Михайловна приносит вместе с другими снимками, выставочными проспектами, рекламными плакатами. Это — память о брате Михаила Иосифовича Василии, одном из крупнейших советских реставраторов. 
С богатой многоцветной афиши, какие во множестве красовались по московским рекламным щитам в начале 1973 года, смотрит на вас, задорно обернувшись, знаменитая Саския, а красивым шрифтом вместо «Рембрандт» неожиданно набрано: «Кириков Василий Осипович». 
Выставка, где уникальные по исполнению копии шедевров мировой живописи соседствовали с поэтическими пейзажами, написанными в большинстве на Таре в Черноморье под Мстерой, — удалась. Газеты писали: «Когда знаменитые ученые увидели рядом две «Троицы», они долго не могли определить, где копия, а где оригинал. В конце концов ошиблись!» 
...Отчества братьев Василия и Михаила Кириковых дьяк мстерской церкви в начале века записал в книгу почему-то не одинаково. Так и в паспорта потом попало: Василий — Осипович, а Михаил — Иосифович. 
Два брата. Прожили они один во Мстёре, другой в Москве внешне скромную, но удивительно богатую жизнь, и остается только удивляться, что их имена в наших краях мало известны. Да и только ли в наших... 
Писатель Леонид Леонов сетовал в «Правде», побывав на выставке работ Василия Осиповича Кирикова: «По вине нашего нелюбопытства этот большой мастер и скромный труженик за весь полувековой рабочий путь лишь вторично появляется на выставочных стендах. Меж тем ему обязаны наши музеи возвращением к жизни многих первоклассных сокровищ нашего средневековья». 
Московские искусствоведы «по вине своего нелюбопытства» не знают народных истоков. а мы-то, — мстеряне, вязниковцы, владимирцы... по чьей вине мы упорно забываем своих хороших земляков? 
...Испокон веков во Мстёре писали иконы. И по давнему канону византийскому, и по местному катехизису, когда у Владимирской богородицы глаза рисовались голубыми, а у богородицы «всех скорбящих» — с зеленоватым отливом. Писали и такую «отсебятину» (какой там канон, одно богохульство получалось), что продавать запрещали. Вообще, иконописцы особым боголепием никогда не отличались. 
Михаил Иосифович улыбнулся, вспомнив на эту тему курьезный случай из детства; как-то в церковно-приходской школе юные потомственные иконописцы прибили батюшке галоши огромными гвоздями к полу. Вот шуму-то было. 
— Я уж сейчас не помню чего мы так разбаловались, но «тропари двенадцати праздников» он нас зубрить заставлял исправно. До сих пор расскажу. А ведь 70 лет с тех пор прошло. 
Все в роду Кириковых были иконописцами. Дед — Феоктист Осипович долгую жизнь прожил: семи месяцев не дожил до своего столетнего юбилея. Писал он в мастерской Янцова и был очень крупным живописцем Мстеры, с хорошей самостоятельной работой. 
Всю иконописную продукцию тогда делили на пять сортов: первые два — ученические, а вот третий считался уже высшим сортом. Тут и по фантазии надо было писать н копировать из строгановского альбома древней живописи. В конце XIX века появились еще четвертый и пятый сорта, когда на доске рисовались только лик и руки святого, а остальная часть заполнялась фольговой ризой, чеканкой, богато украшалась речным жемчугом, драгоценными каменьями... 
Четыре сына Феоктиста Осиповича тоже пришли художниками к Янцову. А потом — и их дети. От старшего — Василий и Михаил Кириковы. Длинная родословная. И очень впоследствии разветвившаяся. Вот у Михаила Иосифовича и слушаю я сейчас за «царским вареньем» воспоминания о старине глубокой. 
В год революции пятнадцатилетнего Михаила посылают в Петроград воспитанником нынешнего Русского музея. По окончании мстёрской четырехклассной иконописной школы многие подающие надежду юноши уезжали в северную столицу. Двумя годами раньше уехал в Петроград и старший брат Василий. 
Лет через сорок Василий Осипович, приезжая на этюды в любимое Черноморье, что километрах в пяти от Мстёры, до слез хохотал, рассказывал, что случилось с ним на Невском в первый приезд: иду, говорит, и по мстёрской вежливости здороваюсь со всеми подряд — «Здравствуйте, тетенька», «Здравствуйте, барышня». Как вдоль Голышевки иду по Невскому-то. А один встречный на мое «Здравствуйте, дяденька» густым басом пообещал вдруг: 
— Ты, малый, не заболел случаем? Я тебя щас кокну вон у того амбара и под мост кину. Понял? — служивый, видно, подумал, — не зря парень пристает. Время-то военноё было. 
...Долго учиться в Петрограде Михаилу Иосифовичу не пришлось; к тому времени в живых не оставалось уже ни отца, ни матери, а бабушка, жившая с ним после отъезда брата, воспитавшая его, стала так плоха, что не могла сама чугунок из печки вынуть. Нельзя было ее больную оставлять и Михаил возвратился во Мстеру. 
— Голод в двадцатые был — страсть. — Михаил Иосифович устраивается удобнее, выключает транзистор, вспоминает. — Фунт хлеба — на три дня. Воспитанникам, правда, тарелку супа еще фасольного давали, а так... Смерть, смерть на ходу. Да, голод есть голод. 

Лет семнадцать было всего, когда он с соседками Юразовыми отправился за съестным по стране. Бабушка из сундука достала тогда три шерстяных платка: может, говорит, что-нибудь выменяешь. Особой разницы в какую сторону ехать не было: всюду голодно. Поехали на Нижний Новгород. 
В Нижнем к тому времени менял стало, кажется, больше чем жителей. Никто ничего не берет, самим есть нечего, да с Поволжья беженцы понаехали., Отправились тогда в Пензу. 
— Последнее, что я помню, — станция Рождествино. Остальное уж потом рассказали. Заболел я, оказывается, в дороге тифом, как-то оторвался от земляков, упал, видимо, от слабости. И только через несколько дней подобрала меня добрая женщина с пола на вокзале в этом самом Рождествино. Муж ее работал машинистом на паровозе, хорошо зарабатывал, и попал я от голодного стола в сытую жизнь. Своих детей у них не было и пока я поправлялся, уговаривали меня остаться — хотели усыновить. Отказаться неудобно — они спасли меня от верной смерти, и остаться нельзя. Нет, сердце по дому ноет. Я сыт, одет, обут, а там голодают... 
И поехал Михаил все-таки в родную Мстеру. 

Бабушка давно по праздникам свечки «за помин души Мишеньки» ставила в церкви и не чаяла уже его живым увидеть. Когда Михаил распахнул из сеней дверь, старушка обомлела и, прокричала в ужасе: «Господи, — покойник», бросилась из избы по улице, откуда силы взялись. 
— Сейчас смешно, а тогда не до смеха было. Думал, как бы плохо не кончилось. 
...«Ветви» кириковского дерева теперь разрослись: экскурсовод Оружейной палаты Кремля, научный сотрудник Третьяковской галереи, директор музея древнерусского искусства имени А. Рублева... И в мастерской Янцова и под сводами Андроникова монастыря имя Кириковых всегда звучало авторитетно. 
В живописи есть понятие «обратная перспектива». Она в отличие от обычной, линейной позволяет воспринимать и отражать действительность многосторонне. независимо от точки зрения наблюдателя. Такими «независимыми наблюдателями» невольно оказались и мы с Валентиной Николаевной, когда слушали рассказ Михаила Иосифовича о своих родных, об интереснейшей семье нашего края. Через маленький кусочек детства и молодости... и только одного из Кириковых, «обратная перспектива дала возможность увидеть масштабность всего рода. Непреходящую, эпическую, порой противоречивую, но по-настоящему народную масштабность. 

В. ЦЫПЛЕВ 

«М А Я К» 2 стр. 28 ноября 1984г.

Монахиня Иулиания

Женщина-иконописец

Как много мы знаем женщин-иконописцев? Пожалуй, что никого. Виной тому не изученность темы. Однако, как свидетельствуют документы прошлого, уже в конце XVII века занятие женщин этим видом творчества не было редкостью.

А два века спустя в России было не менее 86 монастырей и общин, в стенах которых над созданием икон трудилось от 2 до 60 художниц.
В крупных городах было по несколько иконописных учреждений, где работали светские женщины-иконописцы. Некоторые из них являлись одновременно и владелицами таких мастерских. Нередки примеры самостоятельно работающих иконописательниц. Причем, среди них были как любители, так и профессиональные художницы.
Таким мастером была монахиня Иулиания (Мария Николаевна Соколова 1899-1981), родившаяся в семье священника и получившая профессиональное художественное образование.

Мария рисовала с 4 лет. В 9 она поступила в Московскую женскую гимназию ведомства императрицы Марии Федоровны. А в 18 лет  стала заниматься в студиях художников Ф.И.Рерберга и А.П.Хотулева. Получив диплом, Мария Николаевна преподавала рисование в московской школе, в Рогожско-Симоновском районе. Но когда ей предложили прочитать лекции на атеистическую тему, она ушла из школы. И поступила в Объединение научно-технических издательств, где работала художником-графиком до 1954 года.
На обучение иконописи 21-летнюю Марию Николаевну благословил отец Сергий, преемник ее духовного отца. Он направил юную художницу к Василию Осиповичу Кирикову.

Кириков В.О «вешние воды»