Славянская прародина 03.03.2018 14:35

Заметки на полях прочитанного (Г.Ф.Ковалев, «Этнонимия славян­ских языков. Номинация и словообразование»)

Славянская прародина

Прекрасная книга филолога, но нашлось одно существенное «но», присущее, впрочем, отечественной историографии давно и до сих пор, и в целом, повторяется многими не редко.

Стр.78-79

Цитата: Мы же полагаем, что фрагмент «Нарци еже суть Словѣне» яв­ляется позднейшей вставкой, во-первых, потому, что он логически не свя­зан с текстом; во-вторых, потому, что Нарци (норики) никогда не были славянами. Возможно, что в Норике стояли славянские военные отряды, использовавшиеся империей для обороны от других варваров. След пре­бывания этих славян в Норике, возможно, затем отразился в легенде. Можно также предположить, что вставка эта была сделана с расчетом «облагородить» историю своего народа, связать её с историей ведущих народов Европы.

Я:

1. Совершенно реальные обитатели будущих римских провинций Но­рик и Паннония, какой-нибудь венето-панноно-рето-кельтской языковой принадлежности вполне могли переселяться, допустим, под давлением процессов формирования Римской империи или расселения Германцев на северо-восток (как-то же славянский язык, будучи органичной частью «балто-славянского континуума» и древним (конца бронзового века) «родным братом» западнобалтского (Пруссы, Ятвяги, Курши), развил ре­месленную, производственную терминологию однокоренную главным об­разом с германским и латинским языками, а этнонимическое словотворче­ство Славян наиболее близко иллирийскому, фракийскому (с учетом опре­деленной фрагментар­ности данных по этим языкам) и кельтскому (можно сравнить это с про­грессией влияния на русский язык европейский языков, берущей старт в XV веке, поначалу в западно-русских наречиях, с той лишь разницей, что древние, доисторические связи осуществлялись только устным путём, бо­лее непосредственно)). И точно такие же казусы в том же направлении могли бы иметь место и раньше в русле формирова­ния латенообразных культур (даже ещё, на много более заметное с точки зрения археологии явление). Но, в связи со слишком большим хронологи­ческим разрывом и общим со­стоянием источников, мы не можем, не имеем право надеяться на суще­ствование соответствующих припоминаний у Сла­вян, и настолько точных (о Норике). Если бы летописец знал что-либо бо­лее конкретное «обобщен­ного Дуная», то наверняка сообщил бы о том бо­лее обстоя­тельно, а не от­делывался брошенной мельком непонятной фра­зой «в конце абзаца»: «…ѿ племени Афетова нарци єже суть Словѣне». И всё это при том, что «дном» исторической бесписьменной памяти Славян оказы­ваются Огуры-протобо­лгары, Авары и точно такие же «обобщенные» Во­лохи, которых легко при­нять за современных летописцу «Романцев-ро­ма­ноязычных», например, Франков, каковыми древняя Русь их прямо и называет. Поэтому тут проще заподозрить неправильно понятый перепис­чиками (уже знавшими о рим­ском Норике?) и порченный текст, пытав­шийся пускай даже быть может истолковать значение имени Славян, но не более того. Отсюда происходят и разночтения списков «Повести», пытав­шихся как-то переосмыслить ви­димо скомканный текст: «…племени же Афетова (нарицаеми иновѣрци / нарицаеміи норци) иже…». На «крае­угольный камень происхождения» одна единственная порченная фраза текста ну явно не тянет.

Кроме того, впервые в тексте Славяне появятся зажатыми между названиями Иллирии и Лихнидоса-Охрида, в связи с тем, что, во-первых, в Иллирии якобы проповедовал апостол Павел и якобы там и проживали из­начально Славяне, о чём автор скажет далее по тексту в статье за 898 год: «…тоу бо бѣша Словене первоє». А во-вторых, Охрид судя по всему имел самое прямое отношение к истории создания славянской азбуки и станов­лению славянской церкви (Лухитая? – прямо «луч света в тёмном цар­стве»). Таким образом, концепция Славянской доисто­рии (в нашем пони­мании «доистории») в летописи на самом деле есть и она вполне катего­рична – Иллирия, затем Дунай, потом расселение (Сла­вянскую доисторию летопись помещает в общую канву известной ей миро­вой истории и к тому же привязывает её к истории христианства, помощью апостолов Павла, Андрея и их учеников). Насколько она соответствует ис­торической дей­ствительности и какой действительности – другой вопрос. Но вот Норик в ней не обнаруживается.

«от племени Афетова нар[и]ц[а]е[ми] же суть Словѣне»

2. Знаменитая эпитафия, которую Мартин Бракарский посвятил своему тёзке Мартину Турскому:

Epitaphium s.Martini in basilica Dumiensi

Immanes variasque pio sub foedere Christi

Adsciscis gentes: Alamannus, Saxo, Toringus,

Pannonius, Rugus, Sclavus, Nara, Sarmata, Datus,

Ostrogotus, Francus, Burgundus, Dacus, Alanus,

Те duce nosse deum gaudent; tua signa Suevus

Admirans didicit, fidei quo tramite pergat.

– содержит текстовой участок (Sclavus Nara Sarmata), который, быть может, способен послужить аргументом в пользу ираноязычной этимологии раннеславянского имени Hurvāt-, а именно из иранского nara huvrāta- «мужи объединенные хорошим договором» (об этом Тохтасьев С.Р.) в ре­конструируемой таким образом фразе «Slav- nara huvrāta-», где правда видимо непонятное для него слово латиноязычный реципиент трактовал посредством хорошо ему знакомого античного этнонима «Сарматы», благо Сарматы к тому времени (VI век) сошли с исторической сцены. Иранская этимология трудно- или необъяснимого собственно славянскими сред­ствами имени Хърватов согласуется вероятно с теми же «сепаратными за­паднославянско-иранскими языковыми связями» или этимологией имени одного ранне-Славянского («Склавинского») вождя Μουσώκιος-Мусокий из осетинского musaeg «хитрец», вспомним также загадочных Venadi Sarma­tae Певтингеровой карты (имя Сарматов добавлено на карте ещё к пяти обозначением, в силу видимо главным образом проживания их носителей в «Сарма­тии» (хотя среди них определенно встречались и настоящие Сар­маты: Amaxobii Sarmate, Sarmate vagi, Roxulani Sarmate), так же как не­сколько имен обитателей «Скифии» (греческая Скифия у Римлян смести­лась восточнее, на край ойкумены) помечены именем Scythae), и чем-ни­будь ещё. Имя Хрватов впервые фиксируется на письме в IX веке и вре­мени для метатезы могло хватить, а nara – вероятно макси­мум, что можно было бы сделать в поддержку «Нарци-Норци», однако как видно каких-либо иных доводов в оправдание чего-либо более весомого, чем «нарица­емые», не сохранилось и не существует.