Бо в память держать Русьстии людье… 30.03.2017 15:20

Ответы на вопросы

Бо в память держать Русьстии людье…

Цитата: Первое принимаемое всеми историками докумен­тально зафиксированное упоминание «народа рос» относится к 839 году, в Бертинских анналах. Византийский император Феофил направил послов франкскому императору Людовику Благочестивому, а с посольством послал[1]:

…неких [людей], которые говорили, что их, то есть их народ, называют рос, что их король,, послал их к нему [Фео­филу],

Лиутпранд Кремонский, посол итальянского короля Берен­гария в Византию в 949 год, заявлял о том, что именно визан­тийцы прозвали «норманнов» росами:[2]:

В северных краях есть некий народ, который греки по его внешнему виду называют Rousios, мы же по их месту житель­ства зовём «норманнами». Ведь на тевтонском языке «норд» означает «север», а «ман» — «человек»; отсюда — «нор­манны», то есть «северные люди». Королём этого народа был [тогда] Ингер [ Игорь Рюрикович ]…

Я: Глубокие познания. И что?

Вполне возможно, за греческим названием Свеев Рос скры­вается восточнославизм Русь. Но в тоже время грецизм Рос как лингвистическое явление ничем кроме собственной литера­турной традиции Греков по большому счету очевидно не моти­вирован, это такой же греческий экзоним для Руси, как Скифы и Тавроскифы. Характерно то, как одно из самых первых упо­треблений имени Рутенов в отношении Русских автор (Герва­сий Тильберийский) «поддерживает ссылкой» на далеких и древних античных кельтов-Рутенов, хотя ведь вполне допу­стимо полагать, что это популярное впоследствии в Европе название Русских было тогда мотивировано синхронным Рус­ской истории и востребованным в шведском языке понятием (Ruthin и его варианты), от которого происходил когда-то и наш этноним Русь-Русин. Но средневековый писатель (впер­вые в начале XII века) искал хоть малой опоры в историче­ской, литератур­ной традиции – таков был менталитет, стерео­тип эпохи (от­сюда Болгары–Мисийцы, Греки–Авсоны, Готы–Геты/Скифы, Угры–Гунны/Паннонцы, Даны–Даки, Свеи–Свевы и т.д.) Грецизм Рос мог бы быть спровоци­рован к жизни и сла­визмом, и скандинавским про­фессиона­лизмом Rūþi. То есть сказать, какая точно звуковая форма за ним прячется не воз­можно. Теоретически славизм Русь уже то­гда (на 839 год) вполне мог бы стать достоянием общего сла­вянско-шведского словаря, то есть сами Свеи с ним «согласи­лись» и приняли. Рос-ами же Русь называли только Греки, это их собственная литературная поделка, клише, штамп. Форма до XII века была несклоняемой, как и её лите­ратурный «отец» – греческий псевдобиблеизм Рос – различа­лись они по типу ударения. Все остальные современники Руси слышали в её имени только [ru-]. Да и собственное же визан­тийское «крас­нокожие/рыжие», от латинского rus(s)ios (о се­верных евро­пейцах), в отношении Руси как (пусть и «народ­ная») альтер­натива для Рос говорит о том же.

Цитата: Интересно, а есть хоть один киевский князь, кото­рый родился в Киеве?

Я: Вам чем-то не нравится русский город Киев? Он как ми­нимум тысячу лет был только Русским. Ни при каких «украи­нах» «Матери Русских городов» невозможно было быть нерус­ской. Нерусским Киев стал только при Кагановиче. И наверное не один русский князь родился в Киеве.

«Матрицу» российско-украинско-белорусскую придумали только в XX веке, не было её раньше.

Цитата: Все говорит о том, что центр территориальных ин­тересов русских князей сместился с северо-запада (Новгород, Псков, Владимир и т.д.) на юг по Днепру.

Я: И кто же вам об этом говорит? В русских летописях Рус­ской землей называется Среднее Приднепровье, другой лите­ратурной традиции нет. Тем более это характерно для Новго­родского, Суздальского летописания, а вот киевский летопи­сец наоборот склонен иногда объединять именем Руси всех во­сточных Славян.

У вас как-то выходит, что русские князья появляются раньше, чем сама «страна Русь», телега оказывается впереди лошади. Или у вас «Русские князья» какие-то воображаемые, с Марса?

Вообще же «Русские» – это же по сути своей политоним (как «Итальянские», «Французские», «Немецкие», «Англий­ские»). Например, в тексте русско-греческого договора 912 года на 27 случаев употребления этнонима Русь-Русин прихо­дится 7 случаев использования притяжательной формы: 1 раз – «Русский род», 2 раза – «Русские князья», 1 раз – «Русский закон», 1 раз – «Русская земля», 1 раз – «русская лодья», 1 раз – «русский челядин» («Русских людей» ещё нет). В тексте договора 945 года на подобные же 27 раз случаев этнонима Русь-Русин (в очень редких случаях Русь в договорах может нести акцент поли­тонима) приходится уже 17 случаев исполь­зования притяже­ния «Русский»: 7 раз – «князь», 1 раз – «земля», 2 раза – «люди» (есть также «люди Русской земли» и «люди страны Русской», «люди князя Игоря»), 3 раза – «за­кон», 3 раза – «страна» (а также «своя» и «наша страна») и «Русский род» в зачине текста, как и в договоре 912 года (и это видимо калька с расхожей гре­коязычной ди­пломатической формули­ровки). Можно заметить, что «челядин» в договоре 945 года теперь «убегает от Руси» – очевидно сама линг­висти­ческая форма притяжения в языке, понятиях самой Руси ста­новиться востре­бованной и престиж­ной (и по-славян­ски, и по-скандинавски она могла звучать одинаково – через индо­евро­пейский суф­фикс -(ь)sk-), зарож­далось «Русское са­мосозна­ние», «национальная гордость». Вот вам становление полити­че­ского общества, страны, геосо­циора в непосред­ственной ди­намике. А с «Рус­скими князьями» на севере вы то­ропитесь. То было время со­всем ещё демосо­циорное, гулящее.

Кроме того свои князья, и тем более многочисленные, и в славянском, и в скандинавском понятии конунга («прямого по­томка самого пер­вого человека, родоначальника, первопредка племени» (понятно почему богом нового народа Руси стал рано или поздно Пе­рун – славянский аналог скандинавского Инги-Фрейра)), могли бы появиться только у полноценного «народа, пле­мени», по-нашему научному «этноса», группы обладающей соответствующим самосознанием, каковыми раз­розненные группы и колонии русов/скандинавов в Восточной Европе в IX веке ещё практически не являлись, среди предво­дителей-ата­манов «речных викингов» могли быть и конунги, но то было совсем не обязательно. Например, летопись специ­ально под­черкивает, что Аскольд и Дир – не племени («эт­носа-народа») его (Рюрика), но бояре, то есть они выходцы из другого скан­динавского племени. Осев навсегда в определен­ном месте и став таким образом «народом» в собственной (но­вой) стране, группа русов-викингов «вспомнила-избрала» своего «родона­чальника» (как Поляне их Кия, у которого об­наруживаются и об­щие типологические свойства с Рюриком), бук­вально кого-то из «княжеского» (праславянского князя этимологизируют из прагерманского конунга) из скан­динав­ского рода Ин­глин­гов, тем более обладавшего подобаю­щей для «племени» (чистокровной) родо­словной (Олег сам не пре­тен­дует на «княжеский стол», но «продвигает» из стратегиче­ских «поли­тических» соображений малень­кого княжича Ин­гара). Древняя природа княжеского статуса была такова, что один народ мог обладать только од­ной кня­жеской дина­стией, како­вым прин­ципом объясняется несколько на первый взгляд па­радоксаль­ная ситуация, когда после объ­единения Киевом всех «восточ­ных Славян» у тех куда-то про­падают князья не из Рюрикови­чей (хотя до нас могли не дойти многие, какие-то реалии, а Рогволод был Варя­гом из-за моря) – «во­сточные Славяне» вместе с вокняжением (сыновьями Святослава, Вла­димира, Ярослава) в их племенных цен­трах (тут и явление пе­реноса городов на новое место не слу­чайно) ки­евских Рю­ри­ковичей становятся большим «Русским народом».

Цитата: Ну вот: "Русь – это Ук­ра­ина". Честно, до Вергилеса не знал. Сейчас чувствую себя обогатившимся знаниями. Нет, до этого дня знал, что на Украине могилу Геракла нашли, рас­копали и идентифицировали. А в гробнице фараона на камнях выбит человек с косой. Между специалистами археологами возникли серьезные споры - то ли это смерть с косой, то ли украинский казак приходил рожь косить. Украинцы доказали, что еще и при фараонах можно было на заработки ходить. Те­перь занялись поисками захоронения Зевса. Вот тогда нам всем плохо будет.

Я: Отдаленно-семантически, метафорически, через индо­европейское «кровь» > «красный/телесный/чистый», «ры­жий/золотистый» (например, в том числе в славянском русый (< ruds-) – тематическая «народноэтимологическая» контами­нация Руси с рудой при руд(р)ый, рдяный, рыжий, ржавый даже могла бы иметь место, а в чем-то сходную склонность мог бы проявлять и гер­манский язык русов/скандинавов, где происходило развитие значений «кровь/красный» > «чистый», «престижный», «чи­стокровный(?)») Русь – это «середина, суть, сердце». А укра­ина – это в таком случае «перхоть», уж слишком многосто­летне литературно-специально значение в ней «дальней окраины», ка­кими бы далёкими-далёкими свя­зями не обладал корень в краю.

У полноценных «народов» (не говоря уже о полноценных «нациях» с их древними, тысяче­летними историями) всегда полноценная, то есть длинная па­мять, они себя башмаками и табуретками, взятыми из толкового словаря, не называют. Безусловно, все имена в своем прошлом были нарицатель­ными. Например, Славяне (Словене) – это бук­вально «называ­емые, нарекаемые, именуемые» или же «говоря­щие (по сво­ему), понимающие друг друга». Но подобные переходы в «именную соб­ственность» (типа «народ» > Теуты, Коми, Саха­лар) проис­хо­дят в глубоко бесписьменное время (при столкно­вении язы­ков, в процессе их общения, так древние иранцы даже пере­вели Сло­вен «Хвалимыми», а древние германцы, напротив, считали Славян сравнительно с собой отсталыми, у них появи­лись значения «дурак», «раб» (сравните «чукча»)). Назваться же словом из словаря могут только чьи-то «рабы», забывшие за хозяйственной ненадобностью своё имя. Какой-ни­будь древний бесписьменный язык теоретически мог бы по­лу­чить слово из другого языка, наделить его собственным смыс­лом (такое слово было бы изолированным в новом для себя языке), забыв со временем значение исходника (пись­менно­сти-то нет). Сейчас для украинцев «украина» – это ко­нечно вопло­щение «счастья». Но эти люди вследствие своего «раб­ского» состояния до XX века просто не имели возможно­сти ознако­мится с литературой, словарями, где украина не вы­гля­дела так презентабельно, как они себе вообразили сами.

Из того что скажем Италия предположительно этимологизи­руется от греческого «теленка» ещё отнюдь не следует, что «Итальянцы» – это «коровы» (хотя, например, у древних Египтян «корова» была таким «счастьем», что служила сино­нимом «неба»). С другой стороны, нарицатель­ные слова укра­ина и украинцы столь многократно фиксиру­ются в письменных па­мятниках, что сомневаться в прозрачно­сти их внеименного значения не приходиться. Как минимум, украины и украйняне («жители пограничья (украинцы)» (да даже если бы и просто «обитатели края, области»)) Ипатьев­ского списка (около 1420-х годов) маркирует отсутствие ещё чего-либо именного «украинского». А потом, в XVI, XVII веках счет упоминаний «пограничий» пойдет на десятки и десятки. Понадобяться спе­цифиче­ские условия (в Речи Посполитой), чтобы сначала украина где-то примерно к сере­дине XVII века стала именем собственным, и ещё более спе­цифические усло­вия заведомо позднее (условия, игнорирующие прямо­линей­ность сообщений старорусской литературы), чтобы вме­сто Рус­ских людей Укра­ину стали населять просто «украинцы без названия». Ведь если бы не бесписьменность, никогда бы не появилась на свет и Русь – раз в скандинавском языке слово было профессиона­лизмом, то будучи зафиксированным в ли­тературе оно бы и осталось самим собой, как это и произошло естественным об­разом в скандинавских языках (начиная уже с XI века). Од­нако имела место эстафета из языка в язык в условиях бес­письменности, славянского письменного перевода скандинав­ского термина в хронологии VII-IX-X веков в при­роде не суще­ствовало, что и обеспечило превращение сканди­навского нарицательного в имя соб­ственное у Славян. Точно также, если бы не рабство и сопутствующая ему безгра­мот­ность (не­способность читать), украина не смогла бы стать в представ­лениях «бывших ничем», ставших в XX веке «всем», именем собственным, ибо читая литературу на протяжении XVIII-XIX веков известная среда легко могла бы держать свой сло­варно-исторический запас в постоянном «тонусе», уберечь его от атрофии.