Талант, деньги и деградация художника по Н.В. Гоголю 25.02.2020

Avatar @kottt73

Н.В. Гоголь в повести «Портрет» описывает, как модный художник Чартков в своём творчестве начинает ориентироваться исключительно на деньги и постепенно деградирует: Один заказчик «... требовал себя изобразить в сильном, энергическом повороте головы; другой с поднятыми кверху вдохновенными глазами; гвардейский поручик требовал непременно, чтобы в глазах виден был Марс; гражданский сановник норовил так, чтобы побольше было прямоты, благородства в лице и чтобы рука опёрлась на книгу, на которой бы чёткими словами было написано: «всегда стоял за правду». Сначала художника бросали в пот такие требованья: всё это нужно было сообразить, обдумать, а между тем сроку давалось очень немного. Наконец он добрался, в чем было дело, и уж не затруднялся нисколько. Даже из двух, трёх слов смекал вперёд, кто чем хотел изобразить себя. Кто хотел Марса, он в лицо совал Марса; кто метил в Байрона, он давал ему байроновское положенье и поворот. Кориной ли, Ундиной, Аспазией ли желали быть дамы, он с большой охотой соглашался на всё и прибавлял от себя уже всякому вдоволь благообразия, которое, как известно, нигде не подгадит и за что простят иногда художнику и самое несходство. Скоро он уже сам начал дивиться чудной быстроте и бойкости своей кисти. А писавшиеся, само собою разумеется, были в восторге и провозглашали его гением. Чартков сделался модным живописцем во всех отношениях. Стал ездить на обеды, сопровождать дам в галлереи и даже на гулянья, щёгольски одеваться и утверждать гласно, что художник должен принадлежать к обществу, что нужно поддержать его званье, что художники одеваются как сапожники, не умеют прилично вести себя, не соблюдают высшего тона и лишены всякой образованности. Дома у себя, в мастерской он завёл опрятность и чистоту в высшей степени, определил двух великолепных лакеев, завёл щёгольских учеников, переодевался несколько раз в день в разные утренние костюмы, завивался, занялся улучшением разных манер, с которыми принимать посетителей, занялся украшением всеми возможными средствами своей наружности, чтобы произвести ею приятное впечатление на дам; одним словом, скоро нельзя было в нём вовсе узнать того скромного художника, который работал когда-то незаметно в своей лачужке на Васильевском Острове. О художниках и об искусстве он изъяснялся теперь резко: утверждал, что прежним художникам уже чересчур много приписано достоинства, что все они до Рафаэля писали не фигуры, а селёдки; что существует только в воображении рассматривателей мысль, будто бы видно в них присутствие какой-то святости; что сам Рафаэль даже писал не всё хорошо и за многими произведениями его удержалась только по преданию слава; что Микель-Анжел хвастун, потому что хотел только похвастать знанием анатомии, что грациозности в нем нет никакой и что настоящий блеск, силу кисти и колорит нужно искать только теперь, в нынешнем веке. Тут, натурально, невольным образом доходило дело и до себя. «Нет, я не понимаю», говорил он, «напряженья других сидеть и корпеть за трудом. Этот человек, который копается по нескольку месяцев над картиною, по мне труженик, а не художник. Я не поверю, чтобы в нем был талант. Гений творит смело, быстро. - Вот у меня», говорил он, обращаясь обыкновенно к посетителям: «этот портрет я написал в два дня, эту головку в один день, это в несколько часов, это в час с небольшим. Нет, я... я, признаюсь, не признаю художеством того, что лепится строчка за строчкой; это уж ремесло, а не художество». Так рассказывал он своим посетителям, и посетители дивились силе и бойкости его кисти, издавали даже восклицания, услышав, как быстро они производились, и потом пересказывали друг другу: «Это талант, истинный талант! Посмотрите, как он говорит, как блестят его глаза! Il у a quelque chose d’extraordinaire dans toute sa figure!» (Есть что-то необыкновенное во всей его фигуре!) Художнику было лестно слышать о себе такие слухи. Когда в журналах появлялась печатная хвала ему, он радовался как ребёнок, хотя эта хвала была куплена им за свои же деньги. Он разносил такой печатный лист везде и будто бы не нарочно показывал его знакомым и приятелям, и это его тешило до самой простодушной наивности. Слава его росла, работы и заказы увеличивались. Уже стали ему надоедать одни и те же портреты и лица, которых положенье и обороты сделались ему заученными. Уже без большой охоты он писал их, стараясь набросать только кое-как одну голову, а остальное давал доканчивать ученикам. Прежде он всё-таки искал дать какое-нибудь новое положение, поразить силою, эффектом. Теперь и это становилось ему скучно. Ум уставал придумывать и обдумывать. Это было ему не в мочь, да и некогда: рассеянная жизнь и общество, где он старался сыграть роль светского человека, - всё это уносило его далеко от труда и мыслей. Кисть его хладела и тупела, и он нечувствительно заключился в однообразные, определенные, давно изношенные формы. Однообразные, холодные, вечно прибранные и, так сказать, застёгнутые лица чиновников, военных и штатских, не много представляли поля для кисти: она позабывала и великолепные драпировки, и сильные движения, и страсти. О группах, о художественной драме, о высокой её завязке нечего было и говорить. Пред ним были только мундир да корсет, да фрак, пред которыми чувствует холод художник и падает всякое воображение. Даже достоинств самых обыкновенных уже не было видно в его произведениях, а между тем они всё ещё пользовались славою, хотя истинные знатоки и художники только пожимали плечами, глядя на последние его работы. А некоторые, знавшие Чарткова прежде, не могли понять, как мог исчезнуть в нём талант, которого признаки оказались уже ярко в нем при самом начале, и напрасно старались разгадать, каким образом может угаснуть дарованье в человеке, тогда как он только что достигнул ещё полного развития всех сил своих. Но этих толков не слышал упоённый художник. Уже он начинал достигать поры степенности ума и лет: стал толстеть и видимо раздаваться в ширину. Уже в газетах и журналах читал он прилагательные: почтенный наш Андрей Петрович, заслуженный наш Андрей Петрович. Уже стали ему предлагать по службе почётные места, приглашать на экзамены, в комитеты. Уже он начинал, как всегда случается в почётные лета, брать сильно сторону Рафаэля и старинных художников, не потому, что убедился вполне в их высоком достоинстве, но потому, чтобы колоть ими в глаза молодых художников. Уже он начинал по обычаю всех, вступающих в такие лета, укорять без изъятья молодежь в безнравственности и дурном направлении духа. Уже начинал он верить, что всё на свете делается просто, вдохновенья свыше нет и всё необходимо должно быть подвергнуто под один строгий порядок аккуратности и однообразья. Одним словом, жизнь его уже коснулась тех лет, когда всё, дышащее порывом, сжимается в человеке, когда могущественный смычок слабее доходит до души и не обвивается пронзительными звуками около сердца, когда прикосновенье красоты уже не превращает девственных сил в огонь и пламя, но все отгоревшие чувства становятся доступнее к звуку золота, вслушиваются внимательней в его заманчивую музыку и мало-помалу нечувствительно позволяют ей совершенно усыпить себя. Слава не может дать наслажденья тому, кто украл её, а не заслужил; она производит постоянный трепет только в достойном её. И потому все чувства и порывы его обратились к золоту. Золото сделалось его страстью, идеалом, страхом, наслажденьем, целью. Пуки ассигнаций росли в сундуках, и как всякий, кому достаётся в удел этот страшный дар, он начал становиться скучным, недоступным ко всему, кроме золота, беспричинным скрягой, беспутным собирателем, и уже готов был обратиться в одно из тех странных существ, которых много попадается в нашем бесчувственном свете, на которых с ужасом глядит исполненный жизни и сердца человек, которому кажутся они движущимися каменными гробами с мертвецом внутри на место сердца». Гоголь Н.В., Портрет / Собрание сочинений в 6-ти томах, Том 3, М., «Государственное издательство художественной литературы»,  1950 г., с. 94-97.

Источник: https://vikent.ru/enc/1014/


КОММЕНТАРИИ: 14    Ответы

pawel4085750
26.02.2020 03:33   #1

Полностью согласен с Николаем Васильевичем. Деньги это зло, но прожить без денег невозможно. Ну или возможно если жить как Диоген – ходить голым, питаться отбросами и жить в большой бочке, или картонной коробке. Всю свою сознательную жизнь жду не дождусь когда же наступит коммунизм. И вот тогда буду творить в свое удовольствие, не думаю о деньгах.

kottt73
26.02.2020 14:07   #3

Согласен...

lehat
26.02.2020 13:53   #2

Моё любимое произведение. Гоголь подробно раскрыл одну из сторон искусства – взаимодействие "заказчик-художник". Интересно то, что ничего не изменилось. Заказчики всё также хотят чтобы их изобразили "в образе Наполеона, императрицы, ещё какого-нибудь персонажа, моложе, счастливее... и т.д." Всегда есть те, кто создают шедевры, и те, кто пишет модные портреты.

bogdanova
26.02.2020 20:30   #4

Да, именно. А еще у Камю есть рассказик "Иона, или художник за работой". Тоже необходимо прочесть всем художникам, во избежании крайностей, чтоб не свихнуться )))

света (Гость)
12.03.2020 19:16   #5

Какой коммунизм? Искусство это капитализм)

bogdanova
13.03.2020 00:00   #6

Света (гость), вы хотите сказать, что при других общественно-экономических формациях искусство не существовало что-ли?)))

света (Гость)
13.03.2020 16:37   #7

Почему же... оно существовало и существует) Просто капитализму свойствены бабки и эксплуатация таланта. Качественные работы стоят и денег и времени отсюда и халтура-в век потребления все хочется сразу но без серьезных затрат. О КИТЧЕ и обесценивании искусства.

Ketana (Гость)
14.03.2020 08:59   #8

Какой нафик Китч и деградация? Почему тогда до сих пор Квадрат Малевича к искусству причислен? Лицемерие двойных стандартов поражает. По отношению к квадрату Малевича, любая линия и цветовое пятно уже является искусством!!! Опровергните для начала противоречия не свихнувшись в ценностях. )))

простушка (Гость)
17.04.2020 10:48   #9

#8 это уже вопрос к министру культуры и админам галерикса... не ответят: всЁ, в рядовые и минус посещаемости сайту :)

Yanna (Гость)
25.05.2020 12:16   #10

по рассказу уже и попы деграданты )))

Lili (Гость)
30.05.2020 16:52   #11

По яндексу деградация началась с неправильной выдачи значения X в Википедии. Коцмос умов короной напичкан

liana (Гость)
06.06.2020 14:40   #12

Деградация начинается с вранья и манипулирования ценностями. Что и создает тунеядцев, воров и спекулянтов, живущих за счет других.

korablyova
29.06.2020 17:49   #13

Не вижу деградации вообще. Просто каждый выбирает свой путь. Свободу хотя бы в живописи пока никто не отменял. А деньги? "Деньги – это отчеканенная свобода" (как-то так писал Михаил Сатаров. А я с этим согласна.)

Вероника (Гость)
02.07.2020 16:22   #14

Талант он уже и не нужен. В цифровой век его заменяют машины! К примеру уже появился на рынке принтер для маникюра – ура конец ручной работе и обдираловке клиентов. Наступила полная свобода и независимость от салонов.


Комментирование недоступно Почему?